Гликерия Богданова-Чеснокова
Биография:
Комедийных актрис, сопоставимых по таланту с Гликерией Васильевной Богдановой-Чесноковой, в отечественном кино и театре наперечет. Собственно, рядом с ее именем всегда называлось только одно. «В Москве Раневская, а у нас Богданова-Чеснокова», - говаривали ленинградские театралы. Сама же Фаина Георгиевна, однажды отказавшись от работы в телеспектакле «Домик», увидела в предназначавшейся ей роли Богданову-Чеснокову и на полном серьезе сказала режиссеру: «Как вам повезло, что вы не снимали Раневскую! Так, как Богданова-Чеснокова, я не умею». Будучи актрисой в первую очередь театральной, Гликерия Васильевна уделяла кино не слишком много внимания. Оттого и остались на пленке лишь второплановые и эпизодические роли, которые, впрочем, позволяют составить довольно четкое представление о масштабе ее дарования. Это и комичная мамаша из «Летучей мыши», обучающая свою дочь «стрельбе глазами», и влюбленная старушенция Елена Станиславовна из гайдаевской экранизации «12 стульев», и хозяйка гостиницы в «Мистере Икс», и еще около 20 ролей помимо названных.
Богданова-Чеснокова родилась в Петербурге. Отец работал на железной дороге, мать содержала пошивочную мастерскую. Именно мать, обожавшая театр, стала приобщать к нему юную Лику. Та была девчонкой моторной (причем настолько, что в тринадцатилетнем возрасте пошла вместе с революционерами на взятие Зимнего дворца, а потом, глядя в кино на штурм, которого на самом деле на было, сетовала, что пропустила в 1917-м все самое интересное), многое подмечала, запоминала и постоянно норовила устроить какое-нибудь действо. Поэтому в юности, вступив в Петрокоммуну, она тут же занялась художественной самодеятельностью. Один из руководителей, большой любитель самодеятельности, вскоре сказал: «Подпишу тебе бумагу о выдающемся таланте, иди учись на актрису».
Она поступила в Школу русской драмы при Александринском театре, по окончании которой пополнила театральную труппу, но довольно долго оставалась без внимания режиссеров. Лишь знакомство с будущим мужем, актером харьковского театра Дмитрием Васильчиковым, сдвинуло дело с мертвой точки. «Вам никогда здесь не дадут сыграть то, что нужно молодой актрисе для багажа. Вам надо наиграть, накричать голос… Поедемте со мной. У меня турне…» И она поехала.
Вскоре они поженились, родилась дочь Лида. Но семья, пожалуй, с самого начала была обречена: и Васильчиков, и его супруга были по натуре лидерами. Богданова, начав выходить с мужем на сцену, поначалу часто становилась жертвой его импровизаций - терялась, чувствовала себя крайне глупо. «Хочешь работать со мной - учись!» - самодовольно заявлял Васильчиков. И со временем она научилась, да так, что уже периодически ставила в тупик его самого. Муж стал закатывать скандалы... В 1928 году его назначили руководителем вновь открытого харьковского Театра музкомедии. Он приглашал туда и свою супругу, но та отказалась, так как все постановки там должны были быть на украинском языке. В то же время в Ленинграде открылся мюзик-холл, где уже начала выступать закадычная подруга Богдановой - Рина Зеленая. Работать вместе с ней было счастьем для Богдановой. Васильчиков жестоко отомстил супруге за неприезд: он увез дочь к своим родственникам и пресекал все попытки матери увидеть ребенка...
В 1931 году Богданова впервые снялась в кино, сыграв маленькую роль в фильме «Путевка в жизнь». Правда, пленка оказалась с браком, многое пришлось вырезать, и в результате актриса всего лишь раз мелькнула на экране. Полноценный же кинодебют состоялся двадцать с лишним лет спустя - в картине «Укротительница тигров», когда ей уже впору было играть мамаш главных героев.
В конце 30-х она вторично вышла замуж, после чего ее фамилия приобрела окончательный вид. Ее мужем стал замечательный комический актер Семен Чесноков. В 1940 году у них родилась дочь Оля, но долгого семейного счастья не получилось. Грянула война, Ленинград оказался в блокаде. Богданова-Чеснокова и ее муж поступили в ансамбль оперетты под руководством Валерии Бронской. Начались бесчисленные выступления для защитников города - в Ораниенбауме, Кронштадте, на палубах кораблей, в окопах, на заводах. Артистов кормили в госпиталях, в частях, но Богданова-Чеснокова не ела, а складывала пищу в судок и бежала домой, к маме и дочке. Однажды труппе не удавалось выбраться из Ораниенбаума целую неделю. За это время маленькая Оля умерла от голода, а мама актрисы погибла во время бомбежки. Сразу после Победы скончался муж. От ужаса одиночества спасала только работа: «Я все сыграла. Все, что шло в театре. Я играла день, играла ночь, играла день, и снова - ночь, и детские утренники, и замены... Заменяла всех! А приходила домой и заставляла себя не рыдать. Ну, одна я. Одна! Я, Бог и театр!»
Лишь в середине 60-х судьба сжалилась над ней. Молодой человек, представившийся в письме поклонником ее таланта, оказался... ее внуком, сыном ее дочери Лиды. Ему-то и досталась вся нерастраченная материнская любовь актрисы. Он приезжал и жил у нее месяцами, а когда возвращался домой, она писала ему едва ли не каждый день. Возможно, именно эта любовь и продлила ее дни: несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, Богданова-Чеснокова совсем немного не дотянула до 80 лет и почти до последнего выходила на сцену. Даже тогда, когда сил почти не оставалось, о том, чтобы заменить ее или отменить спектакль, не было и речи. Загримировавшись и одевшись, она ложилась на диван, коллеги, видя ее, сокрушенно вздыхали: «Никакая!», но перед выходом на сцену она каждый раз «воскресала», не давая зрителю повода говорить о ее болезнях.
ТЕЛЕПРОГРАММА
АНОНСЫ